Simon Posford & Benji Vaughan: о борще, трансе и советских синтезаторах

Итак, подходит очередь. Бен встает и лезет целоваться. В щеку, но все равно. Все смотрят – а он целуется. Два раза. По-английски. Я думала, они снобы. «Саймон» - жмет руку Посфорд. Переводчик, поняв, что он не при делах, задает вопросы про мою красную кофточку: «Ты из коммунистической газеты?». Дорогой, наверное, переводчик. Вмешиваются какие-то люди. Принесли меню.

- Ничего, я подожду.

Бенджи: Хочу борщ.

- Нравится борщ? (Не стала спрашивать про цену)

Саймон: Да, борщ – это вкусно!

- Я когда-то готовила друзьям из Германии, они решили, что блюдо было азиатское.

(оба, тем временем, заказали борщ)

Бенджи: И ты ждала все это время?

- Больше, с девяти вечера. Давайте уже работать.

Все садятся на свои места. Включаю диктофон.

- Twisted Records, похоже, лейбл довольно закрытый. Не ожидаются ли у вас новые лица?

Саймон: Мы бы и не прочь принять кого-то нового, но в последнее время мы не слышали хорошей музыки, которая впечатлила бы нас.

- В смысле, транса?

Саймон: Особенно транса.

- Значит, транс вас не вдохновляет.

Саймон: Уже давно. По крайней мере, из того, что я слышал в последние годы.

- А что тогда?

Бенджи: Что вдохновляет? Ну, я сейчас люблю слушать группы типа Rodrigo Y Gabriela, Newell Bay – в общем, тех, кто умеет играть хорошо. Не транс.

- А как вы сами себя воспринимаете? Транс музыканты, или на пару ступенек выше, все-таки?

Саймон: Выше? Ну, надеюсь что не ниже! Предположим, я немного выше, чем транс музыкант: я человек. Я вообще не думаю, что мы с Бенджи – транс музыканты. Мы просто пишем транс. Это небольшая толика той музыки, которую мы делаем.

- А вот последний альбом Younger Brother, Last Days of Gravity, звучит как раз альтернативно, в отличие от предыдущего. Вы что же, пытаетесь изменить направление?

Саймон: Нет, не пытаемся. Просто, оно как-то само собой получается.

Бенджи: Думаю, мы можем делать то, что нам нравится. А нам сейчас нравится делать вот такую музыку. Когда мы слушаем всякие группы альтернативные, и звучание у нас становится альтернативным. Послушаем транс – получается транс. Мы не пытались сделать транс или еще что-то – просто сочиняли музыку.

Саймон: На самом деле, этот альбом больше говорит о нас, чем предыдущий.

- А собираетесь что-то новое представить, что-то, что еще не вышло?

Саймон: Эх, Россия, Интернет…

Бенджи: Новый альбом. Тот, о котором мы сейчас говорили. Он еще не вышел. Релиз у него в понедельник, 15го октября. То есть, он пока еще не вышел, технически.

- Саймон. А вот тебе тоже, не стыдно быть самым дорогим музыкантом на электронной психоделической сцене? Билет на завтрашнее выступление стоит 50 Евро!

Саймон: Я, самый дорогой? Не думаю. Попробуйте узнать, сколько стоят Infected Mushroom или Skazi. У нас один агент и я знаю, что они дороже.

- Вот уж не думала. Согласно слухам, самые дорогие – вы да Juno Reactor. 

Саймон: Да нет, это не правда, я дешевый.

- Ага, сплю в гостиницах по 400 Евро за номер!

Саймон: 4000 Евро?

- Ну, всего четыреста, но самая дешевая комната.

Саймон: Согласен, дешево. Довольно-таки.

- Ок. Бенджи, тебе вопрос. Я читала, что ты использовал много старых хардварных синтезаторов при создании альбома Prometheus, Corridor of Mirrors. Это поэтому он такой классный у тебя получился?

Бенджи: Наверное. Я очень много использовал разных синтезаторов, это правда. Старые, новые, хардварные, софтварные. Даже игрушечные! Спасибо за оценку.

- А еще, я смотрела Twisted DVD…

Саймон: Тоска зеленая.

Бенджи: Скукотища, да?

- Ну, нет…интервью понравились, очень информативные. Да и в студии у вас интересно. Куча хлама старого. Вам нравятся старые синтезаторы?

Бенджи: А тебе?

- Ну, нравятся. Но я ведь не музыкант. Скорее как фетиш, они мне нравятся. А вы для чего их коллекционируете?

Саймон: Ради звука.

Бенджи: Конечно, ради звука. Современные синтезаторы как-то одинаково звучат. Кстати, я бы очень хотел посмотреть здесь старые советские синтезаторы. В Англии они безумно дорогие. Уверен, у них очень оригинальное звучание.

- Ну, здесь они тоже не дешевые. Даже в России это -  большая редкость.

Бенджи: Правда? Ну, может не судьба. Но я с удовольствием бы купил. Люблю старинные синты, микрофоны…

- Конечно правда, уже век-то какой. Ладно, время для глупых вопросов.

Саймон: Бенджи их любит!

- У вас есть подружки?

Бенджи: Я женат!

- Правда? И как жена реагирует на то, что ты в разъездах все время? И молодые журналистки у тебя интервью берут?

Бенджи: А она наоборот, не любит, когда я дома долго сижу.

Саймон: Она – его агент. Все время отправляет из дома. «О, Бенджи, задержись в России на денек!».

- А ваша работа и личная жизнь, они влияют друг на друга?

Бенджи: Не знаю. Наверное, нужно просто следить и за отношениями, и за работой.

Саймон: О чем ты говоришь? Ты сколько лет уже женат? И все еще следишь?

Бенджи: Я просто стараюсь быть хорошим мальчиком.

- Понятно, ты у нас – счастливый семьянин. А Саймон?

Саймон: Я не очень хороший мальчик. И девушки у меня сейчас нет.

- Ну, тогда рассказывай про Shpongle. Правда, что вы с Раджа Рамом готовите четвертый альбом?

- Да, мы к нему уже два трека написали. Думаю, уже в следующем году он будет готов.

- А почему едва ли не каждый альбом Shpongle декларируется как последний?

Саймон: Мы с Раджа Рамом видеть друг друга не можем после записи очередного альбома! Вру. Просто, прошлый альбом планировался как завершение трилогии. Как в звездных войнах. Джордж Лукас сначала снял три фильма, а потом народ потребовал больше. Примерно та же ситуация и у нас.

- А какой вы видите музыку 21 века?

Бенджи: Думаю, мы возвратимся к истокам. В Англии снова стали появляться панки. Наверное, снова будем слушать джаз, играть на гитарах.

- А как же электронная музыка?

Бенджи: В последние пять лет технологии достигли своего предела. Я не знаю, что может еще произойти. Раньше нужно было потратить немало времени и средств на написание музыки. Теперь все, что для этого нужно – это лэптоп и пиратский софт. Теперь каждый может сочинять. Это, конечно, хорошо…

Саймон: Но понимаешь, тут дело обстоит как с фотографией. Раньше нужно было долго учиться, чтобы стать фотографом, а сегодня каждый может фотографировать. Но это не значит, что мне бы хотелось все фотографии смотреть. Так и с музыкой: я вовсе не хочу слушать все, что люди делают. А хорошие группы, конечно, есть. Но их мало.

- Да, чтобы стать хорошим музыкантом, нужно много работать.

Саймон: Точно.

- А вы о чем-нибудь мечтаете?

Бенджи: Я хочу выращивать виноград и делать вино. «Chateau Younger Brother» - здорово звучит.

- Любишь вино?

Бенджи: Да, вино и женщин. И музыку. Еще я детей хочу. Больше.

- Расскажите немного о том, чем вы сейчас занимаетесь.

Саймон: Мы продюсируем новый американский проект Disco Biscuits.

Бенджи: Кстати, это эксклюзивная информация.

- Спасибо! За это я поделюсь с вами слухами, которые ходят по рунету о вас.

Саймон: Хотелось бы знать.

- Правда, что Twisted Records располагается в лесу, в поместье?

Саймон: Я живу в лесу, но это не поместье! Это просто дом, с бомбоубежищем по дороге.

- Согласно другому слуху…

Саймон: Бенджи – гей. Я слышал.

Бенджи: Это не правда!

- Ну вот, теперь я забыла все.

Саймон: Прости, я тебя смутил.

- Бен, расскажи лучше о своем последнем визите в Москву.

Бенджи: О, это была катастрофа. Полиция прикрыла вечеринку. По-моему, из-за лицензии. Поэтому я даже из гостиницы не вышел: приехал, поспал и поехал домой. А вечеринка обещала быть хорошей.

- Саймон, а ты который раз в Москве уже?

Саймон: Третий, кажется. Сначала приезжал в 1998, потом в прошлом году, и вот я снова с вами.

- Так вот, согласно другим слухам, ты долго не приезжал потому, что тебе не понравилось тут.

Саймон: Наоборот. Скорее, я тут не понравился.

- А сколько тебе лет на прошлогоднем флаере? (показываю флаер)

Бенджи: Боже, что это?

Саймон: Это моя фотография из паспорта!

Саймон подписывает флаеры для DJ.RU. Переводчик, который в начале сомневался в моей политической ориентации, предлагает заказать нам еды. Но мы уже итак превысили лимит времени, отпущенного на интервью. Нам намекают, что пора идти (на самом деле, нас уже просто выгоняли).

- У меня последний вопрос: к какой религии вы относитесь?

Бенджи: Испорченный христианин (глазами уже пожирает принесенный борщ).

Саймон: А я, если честно, не знаю. Наверное, я не верю ни во что.

Бенджи: (Сглатывая слюну) Ты материалист!

Саймон: Возможно…

А нас уже прямо за шиворот оттягивают. Я прощаюсь и обещаю, что на вечеринке мы еще пообщаемся. К сожалению, они пришли туда совсем уставшие, а нам не дали никаких опознавательных знаков для прессы. Приходилось общаться посредством музыки и танцев. Один раз знакомые провели меня в гримерку, где я встретила красного и лохматого Саймона. Уставшие,  они все равно старались нам понравиться. Возможно, чтобы не оказаться невостребованными в России в ближайшие 8 лет, как это было после приезда Саймона в 1998 году.

Смешно, но буквально день спустя после вечеринки греческий промоутер Detox сказал между делом, что привозит их обоих в Афины 22го декабря. «Приезжай закончить интервью!» -  говорит. А что? Может быть…