На смерть Гламура

Я веду к тому, что Гламур в нашем, русском понимании этого слова - тихо дохнет. Сразу договоримся о терминологии: я знаю, что слову этому нет единого, общепринятого определения, поэтому будем считать, что Гламур – это тяга к красивому и яркому, но доведенная до абсурдного абсолюта. Как-то так. Когда это слово только появилось в нашем вокабуляре, оно было модным, и, адресованное кому-то, могло еще служить комплиментом. Помню, как я радовалась, что наконец-то, наконец-то шику, блеску и красоте нашли подходящее название. Потом в какой-то момент пролетариат осознал себя противником всего прекрасного и дорогостоящего: Гламур стал связываться в умах обывателей с воровством в масштабах страны, с провинциальным говорком, элитной проституцией и культурной неразвитостью.

На этом этапе развития Гламура возник конфликт Богатства и Духовности. Бедные, которым Гламур был недоступен, раздраженно заявили, что пусть даже у них нет Богатства, но зато они обладают Духовностью (кстати, это очень в духе православия, где немалую роль играет аскетизм: недаром же в Библии говорится: «Скорее верблюд пройдет сквозь игольное ушко, чем богатый войдет в ворота Рая»). А тем, кто регулярно льет в лазурь бассейнов Лазурного побережья бутылки Cristal – не видать Духовности как своих ушей, так что пусть они и дальше пораженчески предаются своим развратным и дорогостоящим развлечениям.

Короче говоря, Гламур опошлился, постепенно став явлением порицаемым, а главное, немодным. Носить корсеты, в которых красиво колышется бюст, блестящие разноцветные стразы Сваровски, остроносые сапоги из мягкой замши на высокой шпильке, шнуровки из атласных лент на бедрах – стало немодно. Лично я поняла, что Гламуру наступает конец, когда Донателла Версаче, одна из главных его проповедниц - беловолосая, дочерна загорелая, вся заново слепленная пластическими хирургами, вдруг, вместо женственных, попугаистых платьев, показала нечто бледное – кремовое, телесное, бледно-серое, белое. Более того, она заявила, что переделает интерьер всех бутиков дома, сделав их более сдержанными.

За трендсеттершей Донателлой последовало и все модное быдло, то есть люди, слепо доверяющиеся модным тенденциям. Леопардовые принты ушли в прошлое, уступив место кашемировым серым свитерам, дорогим дизайнерским джинсам, на которых даже нет металлической таблички в пол-задницы и блеклым сумкам с логотипом LV. Никто, кроме Анастасии Заворотнюк, не желал больше покупать босоножки Rene Caovilla со сверкающим ремешком-змейкой, закручивающимся вокруг щиколотки. Все стали отчаянно нуждаться в туфлях Christian Loubutin, потому что ведь это «культовая обувь», и в сумочках Chanel 2.55 и Birkin от Hermes, потому что в журналах пишут, что эти сумочки – инвестиция, и их можно будет передать по наследству. Популярны марки или с вековой историей, или так называемые интеллектуальные – какие-нибудь мятые серые хламиды от бельгийских или японских дизайнеров, или демократичный TopShop. Вот даже Робски с Собчак в своей книге «Замуж за олигарха» рассказывают, как однажды Собчак затащила свою подругу в бутик интеллектуальной одежды Le Form, а та ей сказала с удивлением: «Дорогая, куда ты меня привела? Мне нужна одежда для работы, а не для отдыха». Вот это была женщина из наших!

В моду вдруг вошли семейные ценности и высокодуховный досуг – одетые в серые мешковатые юбки и белые учительские блузки, девушки выстаивают длиннющие очереди, чтобы попасть на выставку порочного карлика Тулуз-Лотрека (если есть возможность, там они приобретут магнитики на холодильник и подставки под горячее – а то что, зря ходили что ли), а потом, сидя в модном заведении, будут громко обсуждать свой последний поход на театральную постановку, например, «Носорога» Ионеско. Со времен благословенного журфака, где нас из-под палки заставили ознакомиться с шедеврами мировой литературы, я смутно помню, что в этой пьесе кто-то сидит за столиком кафе, и вдруг мимо бежит носорог и все тоже превращаются в носорогов. И что вроде как принято считать, что это про фашизм. На этом все. Вот и задумываешься: что же вы, красотули мои, целых полтора часа в театре делали? Лучше бы сходили ногти нарастили, право слово.

Наверное, это все и правда воспитание вкуса и духовное развитие, которого так не хватало в последнее время. Но я, все же, немного грущу об умирающем Гламуре. Именно этой шикарной ненормальностью русские отличаются от пластиковых американцев с их адвокатами, пуританством и мелкими душонками, от прижимистых суховатых европейцев, от хитроглазых японцев, у которых, по нашим понятиям, все вообще с ног на голову. Нет, хорошо быть образованным, сдержанным, космополитичным и одеваться со вкусом. В конце концов, я и сама ношу вещи из TopShop, собираюсь, когда схлынут очереди, пойти взглянуть на лотрековских танцовщиц и проституток, да и от 2.55 я бы не отказалась. Но, согласитесь, есть особый шик в том, чтобы пробежав на шпильках и в развевающемся леопардовом платье, сверкая утренними бриллиантами, рухнуть в бассейн с протяжным «Б#я-я-я!», а потом вылезти, хлопнуть стопку водки и пуститься в пляс с настоящим русским медведем.