Sound Shocking: о продюсерах, релизах и псевдо-интеллектуалах

О выпуске русской электронной музыки и об эволюции поп сцены мы и пообщались.

- Насколько мне известно, раньше у вас был другой состав. Не хватает DJ Hacker’a.

Сергей: Да, был ди-джей Хакер, но сейчас нас даже больше, чем раньше. У нас теперь есть клавишник и гитарист и, когда позволят технические возможности, наши и клубов, мы будем ездить полностью живьем, включая барабанщика и т.д.

- А как вы больше выступаете сейчас, в качестве ди-джеев, или же как группа?

Сергей: Сейчас у нас есть три варианта выступлений. Первый – ди-джейский. Второй – «лайт версия» - мы с Мастой едем вдвоем, я как ди-джей и Маста, как вокалист. И третий вариант, который мы любим больше всего (смеется), это когда едут все вместе.

Иван: Причем этот вариант часто заказывают

Сергей: Да, бывает, когда приглашают в одно место по три, четыре раза. И даже возникают ситуации, когда нам приходится отказывать людям, потому что мы не можем ездить в одно и то же место постоянно.

Иван: Мы не хотим, чтобы публике приелось.

Сергей: Нет, мы, конечно, любим деньги, но если всегда стремиться к выгоде, то может настать момент, когда в следующий раз уже не пригласят. Есть же определенные условия бизнеса.

- Почему ваша музыка мало звучит на радио? Вы же, по сути, делаете клубную поп музыку и поэтому она должна, по идее, нормально проходить в радио эфир.

С: Часть нашей музыки – это клубная попса, часть – не попса. Кстати, наш хорошо поддерживает радио «Рекорд», украинское “Kiss FM”, а также новая станция «Ю FM», которая сейчас выходит в ФМ диапазон. Сейчас вообще каждая радиостанция пытается собрать вокруг себя некую группу ди-джеев, которых она промоутирует. Мы на подобные условия не идем, мы пишем музыку – хотите – играйте, не хотите – не играйте.

- Вас сейчас никто не продюсирует?

С: А нас никто и не продюсировал.

- У многих сложилось впечатление, что вас продюсировал Сергей Пименов.

С: Он выпускал наш первый альбом, спасибо ему за это большое и сейчас у нас до сих пор нормальные отношения, мы поддерживаем друг друга.

И: И с нашей стороны и с его стороны есть понимание, что это бизнес. Нету, как обычно это бывает, говнополивания и какахометания друг в друга.

С: Сейчас, когда, например, мне надо выпустить трек, или ремикс на трек с альбома «Глубоко», который продюсировал Сергей Пименов, то я мог бы, конечно, попытаться что-то замутить, но я просто прихожу к Пименову и говорю, что хотел бы взять трек. А он, в свою очередь, говорит «не вопрос – берите».

- А вообще нужен ли продюсер, на ваш взгляд? Ведь самим приходится делать многое из того, с чем лучше бы справился специалист.

С: Да, нужен конечно.

И: Но подписаться под какого-то продюсера – это продаться, по любому.

С: Ни один продюсер, на сегодняшний день, не дает нам никаких обязательств. А ведь ответственность должна быть и со стороны продюсера.

И: То есть все больше и больше вытягивается из проекта  и в договорах указаны наши обязанности – определенное количество альбомов, песен и т.д. и т.п. Но сами продюсеры ведь тоже должны продвигать проект, а об этом в договоре ничего не написано. Сколько, например, проект будет получать денег с выступления? Что будет вложено в проект? Обязуется ли продюсер, например, раз в полгода делать клип? Зачастую подобное просто не прописано.

С: Время на это нужно. Кто такой «хороший продюсер»? Это человек, который уже показал себя в деле.

- Такие люди обычно электронной музыкой не занимаются.

С: Точно! Вот мы недавно общались с различными компаниями, готовили к выпуску наш новый альбом («Хит за 10 дней», прим. авт). И многие говорили, мол, «извините, нам не интересно, и вообще чего вы ждете, ведь русская электронная музыка не продается тиражом больше тысячи штук». Ну а мы им говорили, что еще как продается. Понятно, что танцевальную музыку слушает контингент, который, в основном, берет ее из интернета.

- Значит нужно сделать что-то, чтобы донести ее и до массового слушателя.

С: Вот, наша музыка, как раз, охватывает и тех и других.

И: Все равно есть люди, которые любят слушать музыку с физического носителя. Человеку хочется подержать диск в руках, а не просто видеть картинку на экране. Просто звукозаписывающие компании этого не понимают.

- Просто не было прецедента, чтобы диск нашего электронного проекта продался большим тиражом.

С: У нас продается, будет продаваться! (смеется)

- А вы где сейчас выпускаетесь?

С: На «Мистерии звука». Причем у них реально попсовая музыка выпускается. Ты знаешь, кстати, мне кажется, что скоро музыка вообще бесплатной станет.

- А жить тогда на что? Ведь западные, по крайней мере, артисты, живут именно за счет продажи своей музыки.

И: Тогда давайте обращаться к нашему правительству с просьбой ужесточить контроль за исполнением закона об авторских правах..

С: А сейчас мы на что все живем? Все ж понимают, что на доходы от концертов. Когда мы одно время работали в клубе, то как-то поинтересовались, сколько будет стоить выступление Крейга Дэвида и группы «Руки Вверх» с их новым альбомом. Оказалось, что примерно одних и тех же денег. Если бы мы хорошо получали с продаж…

И: То делали бы как нормальные, западные артисты – три года посидели бы в студии, сделали нормальный альбом, а потом отправились бы в тур. А за эти три года вышли бы синглы, которые принесли деньги. Получается, что ты можешь не ездить на концерты, а сидеть в студии и заниматься творчеством.. А сейчас получается, что ты занимаешься творчеством, продвижением и так далее, потом сразу же едешь на гастроли, даешь два концерта и снова по прилету начинаешь сочинять музыку и промоутировать себя. Ну ничего, думаю скоро все поймут.

С: Да уже, послушайте радио. Все поп проекты хотят танцевальную музыку. Нам звонят, например, и говорят «ребята, сделайте ремикс на этого исполнителя и продвиньте его». Хотя у этого исполнителя богатая десятилетняя история за спиной, хиты и так далее.

- Как раз на ряде радиостанций сейчас и появляются попсовые композиции прошлых лет, но уже с новым электро-звучанием.

С: Ну вот, просят как раз не просто сделать ремикс,  а продвинуть его.

-Если говорить о ваших коллегах из тех, кто делает популярную электронную музыку, то кого бы вы могли выделить?

С: Сложно сказать, но я, например, часто играю в своих сетах треки Swanky Tunes. Polaki – хороший проект, с ними мы будем сотрудничать более плотно. Кате Чеховой, на мой взгляд, слегка чего-то не хватает. Сейчас вообще большое количество переспективных ребят, но не видно явных фаворитов.

И: Просто многие сидят дома и пишут музыку.

- И продают ее за рубеж

С: А она не продается!

- Ну почему же, есть люди, которые весьма неплохо продают свою музыку в зарубежных магазинах, будучи почти не известными здесь.

С: Хорошо, а теперь давай реально посмотрим на продажи. Тот же “Beatport” установил минимальный лимит продаж в 250 долларов за сезон. По этой цифре можно многое сказать. Да я сам заплачу денег, лишь бы моя музыка была в каждом телефоне и продажи мне нужны не будут – у нас политика другая.

- ОК. Скажите, с какими песнями ассоциируют вас люди после слов «Саунд Шокинг»?

И: «Глубоко» и «Трава». Кто-то еще помнит «Я должен танцевать».

- Просят их на концертах?

С: А мы всегда их исполняем. Как бы программа не менялась, эти песни приходится постоянно переделывать и переигрывать.

И: Зимой мы сделали римейк сами на себя – переделали трек «Глубоко» и включили его в новый альбом.

- Возникали ли у вас перепалки с людьми, позиционирующими себя как умных и серьезных электронных музыкантов?

И: Таких очень много. Раньше на подобные выпады мы реагировали достаточно остро и принимали эти высказывания близко к сердцу. Нам говорили, что мы попса и говно и что из-за нас никогда не вырастет наша танцевальная музыка…

С: И при этом эти люди слышали только «Глубоко» и «Траву» и не слышали остальных треков, которые выпускались нами за границей и держались по три месяца в чартах.

И: Да не только в этом дело. Например, наш самый первый альбом включал в себя и англоязычный трек “I can’t stop” – настоящий электро-саунд, абсолютно непопсовый. И никто не обратил на него внимания, зато все начали хохмить по поводу попсовых треков. Сейчас мы уже на это не реагируем, поскольку не имеет смысла спорить с каким-то ботаником, что сидит у себя дома, клацает по клавиатуре, а сам при этом ничего не добился. А если и добился чего-то, то пусть пришлет – посмотрим. Вот, была такая ситуация: мы сделали конкурс ремиксов на трек “Everybody Jumping”. Нам пришло более ста ремиксов, и мы поняли, что эти умники…

С: Пишут откровенное говно (смеется).

И: На самом деле мы выбрали очень мало работ, которые включили в релиз. А в остальном присылали версии, где с мелодия не совпадала с акапеллой ни по тональности, ни по нотам. Но при этом авторы этих «работ» считают себя музыкантами и знашь, что говорят?

С: Подожди, дай я расскажу! Самое интересное было, когда мы выбрали трек. Этого еще никто не знает – мы выбрали всего один трек, но потом решили добавить еще несколько, все же люди старались, участвовали. Мы три недели прослушивали все по кругу, отобрали часть работ, кого-то сами отмастерили.… До этого мы всем сообщили, что у нас будет релиз, в который и попадут победители конкурса – это будет их призом. Никаких денег мы никому за это не обещали. И как только мы собрались все это выпускать, то от некоторых музыкантов начали поступать вопросы из серии «а где мои 20 процентов?». Мы ради прикола спросили, мол, почему двадцать? Ответ был – «во всем мире так». Причем когда мы напомнили про условия конкурса, то кто-то сказал, что его это не устраивает.  Причем это вообще не известные люди, у которых создается впечатление, что нам от них что-то нужно. Я, конечно, за то, чтобы авторы получали деньги, но, как это ни грустно, конкретно эти люди никогда не станут популярными. Потому что для того, чтобы достичь популярности, нужно понимать, что происходит. Мы сами, пока не добились определенной известности, были всегда рады сделать кому-нибудь ремикс просто так.

- У меня такой вопрос: хотите ли вы перейти от того уровня, на котором находитесь сейчас, к уровню артистов «из телевизора», чья музыка звучит отовсюду? И если хотите, то что для этого нужно сделать?

С: Мы хотим попасть в телевизор, но не хотим делать конкретный поп.

- Одно другое подразумевает

С: Точно. Мне как-то раз сказал слушатель во время радиоэфира, что он слушает правильную музыку, а мы делаем попсу. Когда я его спросил, что он слушает, то он назвал «Продиджи». И что, «Продиджи» не является популярной музыкой? Просто в нашем понимании «поп проект» - это не «говно-проект», а коллектив, популярный в хорошем смысле слова. Просто в России плохой имидж у поп музыки.

- Получается, что с желанием вы определились. И какова ваша программа действий? Должны произойти денежные вливания?

И: И это тоже.

С: И клип мы снимем.

И: Как ни крути, для того, чтобы попасть в «голубой ящик», надо много денег. Можно сидеть и упиваться от того, что ты выпускаешь в месяц двадцать релизов там, хотя тебя никто не знает здесь. Но у нас цель другая. Мы хотим выпускать музыку здесь и если не вытеснить все поп-проекты, то, хотя бы, дать возможность развиваться новому направлению.

С: Мы пытаемся делать именно русскую танцевальную музыку. На Украине, например, подобное уже ушло на три шага вперед – там уже появляются группы из девочек с сиськами, но материал у них с электронным звучанием.

И: У нас же никак не могут оторваться от прошлого. Даже интересные изначально группы, попадая к продюсеру, теряют свою оригинальность.

- Логично будет поинтересоваться о ваших творческих планах на ближайшее время.

С: Клип, однозначно.

- На какое произведение?

С: Видимо на то, которое еще не вышло. На самом деле все решается за два дня – слушаешь треки и понимаешь, что нужно снимать именно этот.

И: Плюс с ноября месяца у нас расписаны релизы. Также мы едем в Берлин на музыкальную выставку “Popcomm”, представлять наш лейбл “FLAVO”. Также у нас идут концерты в поддержку альбома.

С: У нас по выходным идут выступления, а по будням работа в студии.

И: Мы хотим сделать еще одну «презентацию» альбома для своих – сделаем маленькую тусовочку, где выступим, чтобы у всех появилось понимания, что же мы делаем.

С: И пригласим туда всех «интеллектуалов-электронщиков» - всем подарим билеты (смеются).